Неточные совпадения
А замки, башни, леса, розовые, палевые, коричневые, сквозят от последних лучей быстро исчезающего солнца, как освещенный
храм… Вы недвижны, безмолвны, млеете перед радужными следами солнца: оно жарким прощальным лучом раздражает нервы глаз, но вы погружены
в тумане поэтической думы; вы не
отводите взора; вам не хочется выйти из этого мления, из неги покоя.
Весною мордовку, вместе со стариком, сборщиком на построение
храма, и бутылкой водки, придавило упавшей на них поленницей дров; женщину
отвезли в больницу, а солидный Чурка сказал Вяхирю...
Дед
водил меня
в церковь: по субботам — ко всенощной, по праздникам — к поздней обедне. Я и во
храме разделял, когда какому богу молятся: всё, что читают священник и дьячок, — это дедову богу, а певчие поют всегда бабушкину.
— Нет, матушка, верно, говорю: не докладывала я ничего о ней, а только докладала точно, что он это, как взойдет
в храм божий, так уставит
в нее свои бельмы поганые и так и не
сводит.
Входя
в свой тёмный и тесный старый
храм, мальчик замечал, что народ расступается перед отцом нехотя,
провожает его косыми взглядами, враждебным шёпотом.
Первым делом шулера, которые повели умелую атаку — сначала проигрывая мелкие суммы, а потом выигрывая тысячи… Втравили
в беговую охоту, он
завел рысистую конюшню, но призов выигрывал мало… Огромный дом у
храма Христа Спасителя и другие дома отца были им спущены, векселя выкуплены за бесценок должниками, и
в конце концов он трепался около ипподрома
в довольно поношенном костюме, а потом смылся с горизонта, безумно и зло разбросав миллион
в самых последних притонах столицы.
Трагик. Саша, Саша! Александра! К нам, к артистам,
в храм муз, кого ты
водишь с собой!
Утром она отпустила его, но с тех пор уже много дней подряд видела она повсюду во дворце,
в храме, на улицах — два влюбленных, покорных, тоскующих глаза, которые покорно
провожали ее.
Ужель никто из них не добежал
До рубежа отчизны драгоценной?
Нет, прах Кремля к подошвам их пристал,
И русский бог отмстил за
храм священный…
Сердитый Кремль
в огне их принимал
И
проводил, пылая, светоч грозный…
Он озарил им путь
в степи морозной —
И степь их поглотила, и о том,
Кто нам грозил и пленом и стыдом,
Кто над землей промчался, как комета,
Стал говорить с насмешкой голос света.
Эти уже не ходили на Пасху
в приходский
храм, а приезжали
в «свою министерскую церковь», где их с предупредительностию
провожал дежурный чиновник и подавал унесенное из канцелярии мужнино кресло; дьякон подкаждал им грациозным движением щегольски рокочущего кадила с стираксой, а батюшка говорил: «цветите и благоухайте!»
Построили дом, вместимостью не меньше
храма, покрыли его железом; даже загородили проходившую тут проезжую дорожку, чтобы ни конный, ни пеший не мешали делать что нужно, и вот что придумали:
завести в этой русской школе такого учителя, чтобы он за одну учительскую плату был тоже церковным сторожем, а кстати также был бы летом звонарем, подметал бы церковь и ходил у дьякона, у батюшек и у старосты на посылках…
Все мертвое
отвезли на телеге, под рогожкою, на Выборгскую сторону, ко
храму Самсона-странноприимца, [Выстроенному Петром I
в память победы, одержанной под Полтавою. (Примеч. автора.)] все живое выпроводили куда следовало.
Действительно, это свидание на мистически настроенного Зарудина произвело отрадное впечатление, он был почему-то глубоко убежден, что оно, несмотря на последние слова Натальи Федоровны, далеко не последнее, он,
проводив графиню, снова вернулся
в церковь святого Лазаря и там горячо благодарил Бога за неизреченную благость, явленную ему избранием его другом-охранителем несчастной, безумно любимой им женщины, он видел
в этой встрече
в храме доказательство именно этой воли Провидения.
Проводив накануне сына за границу, удалив его от опасности, оградив от неизбежного, по ее мнению, падения и позора, словом — исполнив долг матери, княгиня поехала к обедне, дабы сосредоточиться
в молитве и достигнуть забвения происшедшего и найти силы для хладнокровного, беспристрастного осуждения виновной; но
в благоговейной обстановке
храма ее не покидало воспоминание ряда безобразных картин пережитого.
Последнее, как знали
в Петербурге, принадлежало покойной княжне Людмиле Васильевне Полторацкой. Постройка обоих
храмов началась и, ввиду того что князь не жалел денег, подвигалась очень быстро. Князь Сергей Сергеевич, как сообщали,
проводил ежедневно несколько часов
в родовом склепе Зиновьевых, где были похоронены князь и княгиня Полторацкие, куда, с разрешения тамбовского архиерея, было перенесено тело дворовой девушки княгини Полторацкой — Татьяны Берестовой.
Восхвалите девочку,
отведите ее
в наш
храм, посадите ее на трон первого жреца, зажгите перед ней благовонные курева и служите
в честь ее,
в честь вестницы правды!
В один день он
сводил графиню
в католический
храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому была подведена. Немолодой, обворожительный француз положил ей на голову руки и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что-то
в роде дуновения свежего ветра, которое сошло ей
в душу. Ей объяснили, что это была la grâce. [благодать.]